Возмущенный европейский разум был охвачен двумя драматическими историями о судьбах двух заключенных. Из параллельных, но разных миров. Разрисованный образ стойкого несломленного обреченного борца в застенках, бросившего вызов власти.
Нет, история Навального осталась в истории не разрисованной, а запечатленной. Бросивший целой системе вызов, добровольно избравший войну с ветряными мельницами Навальный пал смертью воина, сражаясь без надежды на победу. Навальный не допускал и самой мысли об избавлении. Окрыленный философией борьбы за идеалы, ради которых жертвуют жизнью… Навальный победил ценой собственной жизни!
В стенах Европарламента в тени Навального воздвигался культ еще одной фамилии - человека, не похожего на Навального. Европеец едва выдавливал из уст малознакомую в либеральном мире странную фамилию человека с запутанной судьбой. Губад Ибадоглу – брат провластного депутата, «грантовый чепрак», прослуживший не одно десятилетие приманкой для западных фондов, вливавших миллионы на азербайджанскую революцию… Но поди докажи неразборчивой европейской демократии! Миллионы шли, но с каждым миллионом дело революции терпело новый крах. Деньги оседали в карманах, иномарках и новостройках – непременных атрибутах самодостаточной жизни азербайджанского нацдека. Миллионы распиливались вместе с порочным делом понурой революции.
Неразгаданный парадокс европейской либерал-социальной инженерии, пытавшейся со дня заката нацдековской реальности создать культивированный образ азербайджанского либерал-мученика. Одни тщетные попытки: из «реалиста» Ильгара Мамедова получился бильярдный шарик, из Эркина Гадирли – бессмертный Олег Попов, из Гамбара – чучело для отпугивания протестного электората, из Гасанлы с Гаджибейли – рождественский вертеп…
На кого же ставить в этом непристойном стане? Неужели законы Ньютона перестали работать в одной южнокавказской стране? Ведь так не бывает! Должно же действие рождать противодействие, а как же иначе? И в один момент хорошо выбритый провинциальный профессор по имени Ибадоглу, прохлявший в Оксфорде по вакансии «нацмена» (как в славные романтичные советские времена, когда гранаты и черная икра открывали путь к вожделенной профессорской кафедре), показался европейской лаборатории удобным материалом для создания образа азиатского Явлинского, а с натяжкой и Навального… Вооружив изначально лояльного к властям Ибадоглу вилами для уборки скошенной травы и выполотных сорняков, любители экспериментов запустили юродивого вершить еще одну революцию. «Хижины объявили войну дворцам», - запел Ибадоглу на подступах к Сумгаиту… и тут же оказался на нарах вполне приличной темницы на Апшеронском полуострове.
Куда Апшерон, а куда Ямало-Ненецкий автономный округ!
Шальная западная демократия ополчилась на власти Азербайджана, негодуя, но требуя освободить «азербайджанского Овода». Пардон, вышла неудача. Овод-то оказался не героем писательницы Войнич – бесстрашным Артуром Бертоном. Наш Ибадоглу выполз из тюрьмы в прямом смысле этого слова – буквальным оводом. То есть круглошовной мухой.
Сегодня брат Ибадоглу – не тот, который сидит в парламенте и голосует за власть, а другой – безымянный, заявил, что «Овод» приостанавливает свою политическую деятельность на неопределенное время. И не только он, но и вместе с ним и вся его политическая партия, сумбурное название которой созвучно с аббревиатурой первой Республики – АДР.
Дескать, правительство не зарегистрировало эту партию, и Губад Ибадоглу, как сознательный гражданин принял во внимание букву закона, исправил ошибки и решил начать с чистого листа. Точнее незапятнанной промокашки. Без политики и партии. Но по установке другой партии и родного правительства.
На Западе печально вздохнули. Опять двойка. Хотели как лучше, а получилось как с Ильгаром Мамедовым. Ничего, бывает. Придется найти новых паразитов под увеличительным стеклом.
Вот только в следующий раз не надо осквернять память Навального, проводя параллели с оводами, которых можно отыскать под апшеронским микроскопом…
