Назначение нового министра обороны России, конечно, не имеет к Азербайджану никакого отношения. Однако, если учесть такие факторы, как соседство и общие границы, советское прошлое, стратегическое партнерство, и, конечно же, фактор войны с Украиной и все вытекающие из этого последствия, то российская оборонная стратегия не может не интересовать нас. Какой она будет в ближайшие годы? Производству каких видов вооружения Россия станет уделять больше внимания?
За ответами на эти вопросы Minval.az обратился к российскому политологу Сергею Маркову.
– Каким образом на военной политике России скажется назначение потомственного экономиста-государственника Андрея Белоусова на должность министра обороны России вместо Сергея Шойгу?
– Перед Белоусовым было поставлено несколько задач. Первая и наиболее очевидная – это очистка ведомства от коррупционных сил, поскольку сейчас в Министерство обороны поступают огромные денежные средства, а ситуация с Тимуром Ивановым (Следственный комитет России 23 апреля 2024 года сообщил о задержании замминистра обороны Тимура Иванова в связи с подозрением в коррупции – Minval.az) показала, что коррупция в этой сфере была не просто большая, достигла немыслимых масштабов. Вторая задача в назначении Белоусова не столь видная, но более важная. Ее президент России отметил прямо – это, прежде всего, превращение российской армии в инновационную. Поскольку видно, что в современных войнах побеждают те, кто опережает время, с точки зрения военных технологий. И понятно, что российская армия значительно больше выиграла бы, если бы доминировала в дронах с самого начала. Для этого нужны современные методы ведения боевых действий. И наконец, третья задача – надо избавиться от личных отношений в Министерстве обороны. Сергей Шойгу уже 12 лет министр и у него сформировались личные отношения с какими-то генералами, которых он сам и назначал, а затем сопровождал в карьере, а с некоторыми, наоборот, сложились плохие отношения. К примеру, Суровикин, генерал армии, но он сейчас воюет в Африке, а не на украинском фронте. Считаю, что это из-за личных отношений, которые нужно устранить.
– Удастся ли убрать эти личные отношения, если Сергей Шойгу стал рангом выше, чем министр обороны и занял должность председателя Совета Безопасности России?
– Руководитель минобороны – это все-таки большая компетенция и ему точно удастся избавить от тех личных отношений, которые тяготели ведомство. Думаю, иногда любой начальник хочет избавиться от своих обязательств перед людьми. А новый министр обороны уж точно избавлен от всех обязательств перед генералами.
– Что можно ожидать от этих двух назначений в сфере оборонного сотрудничества с государствами постсоветского пространства? Отношения укрепятся или, наоборот, ослабнут, станут более технологичными, или упор будет сделан на старые методы сотрудничества?
– Думаю, они принципиально не изменятся, потому что и министр обороны, и глава Совета безопасности реализуют, прежде всего, политику президента Владимира Путина, которая остается прежней. Что касается контактов с министрами обороны, то они, наверное, будут меньше в области военных учений и больше с точки зрения сотрудничества в сферах производства военной техники и ее применения.
– Учитывая какой опыт азербайджанская армия приобрела в ходе 44-дневной Карабахской войны в плане использования новейших военных технологий, то можно ли ожидать, что российская сторона выразит желание ознакомиться с ним и захочет внедрить какие-то новые разработки? Ведь в плане использования и производства беспилотников, Азербайджан занимает сегодня одно из ведущих мест в постсоветском пространстве.
– Думаю, российской армии очень интересен опыт азербайджанской, особенно с точки зрения использования беспилотников разного класса. Это без сомнения. Но мне кажется, что этот опыт уже был максимально изучен полтора года назад, когда выяснилось, что беспилотники способны делать в ходе войны и как их успешно использовала армия Азербайджана – первая в плане опыта в этой сфере. Сейчас использование беспилотников на украинском фронте настолько массированно, что уже, наверное, опыт армии России в этом направлении превышает азербайджанский.
– Новый министр обороны, наверное, придет со своей стратегией развития ведомства, оборонной сферы, иной доктриной. Есть такая практика в России?
– Нет, такой практики в России нет. Единственное, что я думаю, – будет встреча руководства Министерства обороны с руководством Генерального штаба и с ключевыми генералами, возглавляющими главные военные округи. В ходе встречи он им расскажет о системе своих приоритетов, о задачах, которые перед ним поставлены президентом страны и методах их реализации. Это, без сомнения, состоится в самое ближайшее время, но в сугубо закрытом формате.
– В последнее время наблюдаются определенного рода тактические успехи России на украинском фронте и это было достигнуто при Шойгу. Сможет ли Белоусов их развить и способен ли он управлять армией?
– Нет, он не способен управлять армией и не будет этого делать. Увидев абсолютно гражданского человека на посту министра обороны, многие задумались о том, какой вообще функционал у министерства обороны и как он отличается от того, чем занимается Генштаб. Генштаб занимается тем, что будут войска делать сегодня, завтра, через месяц, а Минобороны – какой армия будет через полгода, год и т.д. Поэтому происходящее сейчас на харьковском фронте, донецком, авдеевском, — это то, что было сделано заранее и будет продолжаться. И надо сказать, что Шойгу совершил, буквально, управленческий подвиг, создав, по сути, новую армию. Потому что в 2022 году у России была армия для спецопераций, а Шойгу сделал массовую армию, которая воюет. Все то, что создано, продолжит воевать. И Белоусов не имеет никакого отношения к тому, что произойдет в мае или сентябре этого года. Этим занимается Генштаб. А Белоусов занимается модернизацией и инновацией армии в двух отношениях. Первое: чтобы армия как можно быстрее получила инновационное оружие, в том числе новейшие дроны. То, что происходит по дронам, скажу, что у нас сейчас идет борьба между двумя концепциями. Одна из них называется «госзаказы», а другая – «народный ВПК». Суть первой концепции в том, что модернизация армии – это грандиозная задача и этим должны заниматься государственные корпорации. Вторая – поскольку нам нужны инновации, то этим должны заниматься малые и средние предприятия из сферы бизнеса. Они и должны создавать новые дроны, системы и т.д. То есть государство должно не только отдавать миллиардные госзаказы крупным корпорациям, но и десятки миллионов заказов – малым и средним предприятиям, которые создают очень хорошие образцы. Гармонизировать это и дать дорогу инновационному народному ВПК, как его назвал сам Путин, – это и будет важней задачей Белоусова.
– Предлагаю рассмотреть некую сцепку. С одной стороны, Россия готовится провести учение тактического ядерного оружия, с другой – происходят кадровые перестановки в верху силового блока. Можно из этого сделать вывод, что будет изменена доктрина безопасности России, а во-вторых, может быть пущено в ход тактическое, а в будущем и стратегическое ядерное оружие?
– Сейчас идет активное обсуждение изменения доктрины безопасности. Возможность использования тактического ядерного оружия было главным с точки зрения Министерства обороны. На данный момент известно о решении проведения учений с таким оружием. Считается, что для того, чтобы не было большой ядерной войны, Россия должна быть готова провести маленькую ядерную войну. Вот такова концепция на сегодняшний день. Пока она есть. И мы не видим тенденции к ее изменению.
Рауф Насиров
