Какое братство без денег? "трезвый алкоголик или сапоги всмятку"

Российский бизнес теряет большие деньги в торговле с Ираном после перехода на расчеты в национальных валютах. В среднем при каждом переводе денежных средств российские компании теряют около 20–25% из-за несоответствия рыночного курса в Иране государственному.

Вот уж воистину парадокс: чем крепче объятия Москвы и Тегерана – тем меньше у них денег. А в таких случаях даже в отношениях крепких семейных пар неизбежно возникает кризис. Причем в паре Москва-Тегеран он начинает принимать все более системный характер, чтобы там не утверждалось на официальном уровне.

Правда, торговый атташе посольства Ирана в РФ Рахими Мохсен заявил, что Иран и Россия работают над новыми методами для проведения расчетов, причем, среди них и цифровые валюты центральных банков, и цифровые финансовые активы, и даже российские банковские карты «Мир» в Иране принимать будут. Но вот лично я слышу подобные разговоры аж с 2004 года – а воз и ныне там.

И вряд ли что-то в ближайшее время сдвинется. А какое же братство без денег? Это уже не братство, а просто недоразумение какое-то с постоянным заглядыванием в кошелек союзника и непрерывным подсчетом у кого он толще. Впрочем, как и все вот это, что высокопарно именуется «российско-иранским стратегическим партнерством».

Триггером этого партнерства, вне всякого сомнения, стало 22 февраля 2022 года. При этом Москва рассчитывала, что ее операция в Украине встретит безоговорочное одобрение Ирана – Тегеран же рассчитывал, что в обмен на это Россия активизирует свою активность в поддержке иранской активности на Ближнем Востоке, в частности – в вопросах активности йеменских хуситов и в отношении израильской операции в секторе Газа.

И вот здесь начинается самое интересное, что красноречиво говорит о глубине проработки этого вопроса - конкретные обязательства сторон изначально не были зафиксированы. Никак. Совсем. Что позволило сторонам впоследствии трактовать вопрос «кто кому и что должен?» самым расширительным образом и только увеличило число взаимных претензий, более напоминающую бытовую склоку. В Тегеране убеждены, что Россия дает меньше, чем получает из Ирана. В качестве иллюстрации – читайте интервью иранского аналитика на haqqin.az. В Москве, само собой, придерживаются прямо противоположной точки зрения.

Ничего удивительного в этом нет, поскольку серьезные аналитики уже давно пришли к выводу: партнерство Тегерана и Москвы носит совершенно тактический характер. Россия и Иран ни в коей мере не являются и не могут стать стратегическими партнерами – они могут быть только попутчиками. До первого геополитического поворота. Авторитарная плутократия не может вступить в союз с идеократией, это нонсенс, это «трезвый алкоголик» и прочие «сапоги всмятку».

Иранская политическая элита это прекрасно осознает. А потому не спешит упасть в объятия Москвы. Но осознает это и российская элита, всегда относившаяся к Тегерану с подозрением. А потому за все время «разворота на Восток» даже не удосужилась сформулировать «иранский кейс», то есть – набор целей, которые можно достичь партнерством с Ираном.

Вы удивитесь – но это именно так. Нет ни одного российского документа стратегического характера, в котором был бы изложен расклад: почему с Ираном нужно «дружить» и какие цели эта «дружба» преследует. Впрочем, таких кейсов у России нет и в отношении других стран и направлений.

Даже совместная операция в Сирии, по спасению режима Башара Асада, на которую Касем Сулеймани сумел уговорить Владимира Путина, не сумела переломить ситуацию. Никакого «боевого братства россиян с иранцами» нет и в помине – возникла жесткая экономическая конкуренция, в которой выиграл Иран, а Россия не получила в этой стране тех экономических дивидендов, на которые рассчитывала, согласившись на «сирийскую экспедицию».

Проще говоря – поддержку Дамаска ей пришлось проводить по графе «бесплатной интернациональной помощи». В то время как Тегеран завладел весьма внушительным куском сирийской экономики. Что, естественно, только добавило негатива в российско-иранские отношения.

Все идет к тому, что «российско-иранский договор о всеобъемлющем партнерстве», подписание которого анонсировано на июль-август нынешнего года, в ходе визита иранского президента Ибрахима Раиси в Москву, будет носить предельно неконкретный характер. А все заявления по данному поводу будут представлять пустые декларации, не подкрепленные содержательным наполнением. Что, в принципе, давно уже стало фирменным стилем новейших российско-иранских отношений.